Если вы пойдете по Бауманской улице в сторону улицы Радио, а затем свернете в Старокирочный переулок, что находится сразу за огороженным забором печальным местом, где рухнул Бауманский рынок, то сразу же обратите внимание на длинную стену заводского здания. Серую и унылую.
И только местные жители знают, что за этой стеной скрывается маленький домик, который еще и сегодня называют домом Анны Монс, возлюбленной молодого Петра Великого.
Именно здесь некогда, в 17-18 веках располагались кварталы Немецкой слободы, куда и бегал на свиданья будущий российский император.
Впрочем, к Анне Монс этот домик не имеет почти никакого отношения, что, впрочем, не умаляет его исторического значения. Однако увидеть его, увы, сегодня могут лишь избранные с высоким доступом секретности или работяги, что делают ремонт в здании бывшего завода.
А ведь эта история могла иметь совсем другое продолжение, и на этом месте мог бы располагаться музейный квартал.
Но в середине 80-х годов в Старокирочном начали строить новый корпус завода, и несмотря на протесты местных жителей и пикеты защитников старой Москвы, дом оказался на территории завода. Подойти к нему не стало никакой возможности.
Кстати, произошла в это время и весьма забавная история. Эколого-культурное объединение «Слобода», которое устраивало пикеты в том числе в защиту палат купца Щербакова, ежедневно устраивало пикеты и за этот дом. И строители вызвали наряд милиции. Поскольку в то время было довольно много политических мероприятий, стражи порядка сначала не разобрались, что хотят пикетчики. Зато потом, уже в отделении прониклись идеями защитников и даже показали, что в подвале здания, где они располагались до сих пор сохранились кандалы и прочие прелести отделения полиции, находившегося здесь до революции. В общем, расстались друзьями. Но дому это не помогло.
Почему же к дому нельзя подойти? Дело в том, что расположен он был на территории завода НИИ точных приборов. А следовательно, нужны были допуски, куча разрешений и согласований. О какой уж профессиональной реставрации могла в этом случае идти речь… Мне удалось побывать в 1989 году в доме. Он был в жутком состоянии уже тогда. Но и в развалинах была какая-то особая сила и тайна, увлекающая и таинственная. Однако, осмотреться нам не дали. Показали, что домик цел и до свиданья.
В 2012 г.выяснилось, что дом уже не принадлежит заводу, на территории которого, кстати, и сегодня идет активная стройка.
Теперь домом Анны Монс, как, кстати, и палатами Щербакова, владеет другая государственная организация – ОАО «Российские космические системы». После долгих созвонов и подозрительных вопросов: что вы конкретно хотите? – мы все-таки встретились с представители этой госструктуры.
Поговорить с нами вызвались Александр Зубахин, на момент встречи руководитель пресс-службы, и Виталий Буртоликов, эксперт отдела имущественных отношений «Российских космических систем». Проговорили мы три часа. С кучей документов и договоров, фотографий и планов. Но ничего это нам не дали, сославшись на секретность. Как и разрешения самим посмотреть на дом.
Кстати, разговор получился не только интересный, но и откровенный, поскольку Виталий Буртоликов живет рядом с домом Анны Монс. Для него это не пустой звук.
- Поймите, что все что касается госкорпорации, сопряжено с государственными интересами. Это одно из ведущих предприятий космической отрасли. У нас есть несколько имущественных комплексов, все они сформировались в советское время.
Одним из предприятий был завод точных приборов.
В 2001 году вышел закон о приватизации, предусматривающий новый механизм. Ее новейшей инновацией стало осмысление государством негативных последствий, связанных с предприятиями оборонной промышленности. Рыночные условия с одной стороны и условия хозяйствования с другой – сформировали холдинговые структуры, которые должны управлять эффективно. Но этому достался большой груз наследства.
Не было достаточного финансирования. А тратить деньги по своему усмотрению нельзя. В 2003 году вышел план приватизации организации, а сам процесс продолжался пять лет. В 2006 году завод НИИ приборов, который находился в предбанкротном состоянии, растерял необходимые для решений ресурсы, было принято решение о его банкротстве. И встал вопрос об имущественном комплексе. И здание подвисло. С одной стороны оно принадлежит корпорации, с другой стороны с ним ничего нельзя сделать, а дополнительных средств нет. И государству или городу передать его тоже пока не удается. Вокруг выставили охрану, чтобы его случайно не спалили. Пытаются хоть как-то поддерживать своими силами. Но и все. Проблема требует решения. Наши собеседники выход пока не видят.
А потом разразилась новая катастрофа. В декабре начался скандал с растратами на Глонасс, и корпорации стало совсем не дома Анны Монс. А один из наших собеседников даже был уволен.
По документам история палат прослеживается лишь с 1706 года, когда владельцем выступает придворный доктор ван дер Гульст. К тому времени Петр уже расстался с Анной. Палаты в Старокирочном построены во второй половине XVII века. Белокаменный подклетный этаж скрыт двухметровым культурным слоем. Задний фасад сохранил остатки кирпичного декора в духе допетровского узорочья - большого стиля первых Романовых. Немецкая слобода учреждена по указу царя Алексея Михайловича в 1650-е годы, и палаты могли быть построены уже тогда. Это древнейший памятник слободы.
В петровскую эпоху палаты были перестроены по новой моде. Главный фасад получил обработку в духе нарышкинского барокко - большого стиля юного Петра. Окна и портал украшены белокаменными наличниками и ордерными колонками. Памятником занимались выдающиеся архитекторы - Рувим Подольский, Инесса Казакевич, Елена Жаворонкова.
Монс Анна Ивановна родилась 26 января 1672 (или 1675) года в Немецкой слободе под Москвой в семье уроженца Вестфалии (Германия) золотых дел мастера (по другим сведениям - виноторговца) Иоганна Георга Монса, переехавшего в Россию в середине XVII века. Ее мать - Матрена (Модеста) Ефимовна, урожденная Могерфляйш (Могрелис), воспитала трех дочерей и сына Виллима.
Семья Монсов, жившая с конца XVII века в Москве, в Немецкой слободе, пыталась отыскать свою родословную во Франции или во Фландрии. Свидетельство тому – фамилия Монс де ла Круа, под которой Монсы выступали при царском дворе. Однако историки установили, что семейство это вестфальского происхождения, и его притязания на звание галльских дворян неосновательны.
Глава семейства Иоганн Монс жил в городе Минден на реке Везер и занимался то ли винной торговлей, то ли игрой в карты, то ли бондарными делами. В Москве он занялся виноторговлей и содержанием гостиницы, а также стал поставщиком товаров для царской армии. Монсам покровительствовал Лефорт.
Анна была изящна, женственна, выгодно отличалась от боярских дочерей своей обученностью «обхождению с мужчинами», меньшей чопорностью и застенчивостью. По мнению некоторых исследователей, Анна была одной из красивейших девиц Немецкой слободы и до того, как она стала фавориткой Петра, состояла в связи с Францем Яковлевичем Лефортом, который и познакомил ее около 1690 года с Петром I.
Однако существует легенда, согласно которой Анна будто бы уже в 1689 г. приняла большое участие в спасении царя во время бунта стрельцов, когда испуганный и разгневанный Петр в одном исподнем поскакал cпасаться в Троицкую лавру. Об этом же пишет А.Красницкий в своем историческом романе «Петр и Анна»”.
Анна Монс стала фавориткой государя, однако их связь по разным причинам не афишировалась, хотя Анна и присутствовала на всех царских пирах.
В день своего возвращения из-за границы 25 августа 1698 года Петр I поехал не в царский дворец к жене и сыну, а в Немецкую слободу к «Анхен». Возможно, встречи проходили не в ее доме, а в этом, сохранившимся.
Но в любом случае этот дом точно помнит их нежные свидания. А также ее не менее возвышенные отношения с другими мужчинами Немецкой слободы.
По словам восторженного современника, Хельбига, «эта особа служила образцом женских совершенств». «С необыкновенной красотой она соединяла самый пленительный характер, - писал он, - была чувствительна, не прикидывалась страдалицей; имела самый обворожительный нрав, не возмущенный капризами; не
знала кокетства, пленяла мужчин, сама того не желая».
Некоторые современники считали, что женатый с 1690 года на Евдокии Лопухиной царь мог, разведясь с законной супругой, выбрать себе в жены "Монсиху", хотя одновременно имел связь и с ее подругой, Еленой Фадер-мех. Очевидцы обвиняли Анну в том, что именно она «рассорила царя с царицей» и их сыном Алексеем.
Москвичи прозвали Анну «Кукуйской царицей» (по названию Немецкой слободы, расположенной между рекой Яузой и ручьем Кукуем).
Анна Монс умела прекрасно. Петр I любил в ее приготовлении кьоузе (крокеты из картофеля) и сбитень.
По свидетельству панегириста Петра I Гюйсена, «даже в присутственных местах было принято за правило: если мадам или мадемуазель Монсен имели дело и тяжбы собственные или друзей своих, то должно оказывать им всякое содействие. Они этим снисхождением так широко пользовались, что принялись за ходатайства по делам внешней торговли и употребляли для того понятых и стряпчих».
Наряду с Анной Петр Великий имел отношения с ее ближайшей подругой, Еленой Фадемрех. Последняя находила для царя более ласковые, чем Монс, слова: «Cвету моему, любезнейшему сыночку, чернобровенькому, черноглазенькому, востречку дорогому...». Анна не ревновала или делала вид.
11 апреля 1703 года, вдень пиршества Петра в Шлиссельбурге по случаю отремонтированной яхты, в Неве утонул саксонский посланник в России Кенигсек.
В бумагах покойного были найдены адресованные к нему любовные письма Анны Монс, в которых она жаловалась на переменчивое настроение Петра и мечтала связать с саксонцем судьбу. Это стало причиной опалы и разрыва в 1704 году.
С конца 1703 года по приказанию Петра Анна и ее сестра Матрена находились под домашним надзором боярина Федора Юрьевича Ромодановского. Им запрещено было выходить из дому в даже молиться в кирхе. В заточении Анна занималась гаданием и приворотом. Дом арестантки посещал приятель Кенигсека, прусский посланник Георг Иоганнфон Кайзерлинг, сначала на правах друга, а затем, пленившись ею и заручившись ее согласием выйти за него замуж, стал ей содействовать в освобождении. В апреле 1706 года арест был снят, Анне позволили посещать кирху и выходить из дому.
Петр приезжал к Монс, говорил, что хотел видеть ее царицей. Но Анна все решила. Петр отобрал у нее свой портрет с бриллиантами и бросил ей в лицо: «Чтобы любить царя, надо иметь царя в голове!»
Сохранились собственноручные письма Анны Петру I, которые она писала на немецком, реже - голландском языке, русские тексты под ее диктовку писал секретарь. Петр платил Анне и ее матери ежегодный пансион в 708 рублей, а в январе 1703 года пожаловал ей в качестве вотчины Дудинскую волость в Козельском уезде (в настоящее время - Калужская область) с деревнями (295 дворов), сделав Анну одной из самых богатых помещиц в России. Село Дудино принадлежало ей до 1708 года, после чего отошло в казну.
В 1710 году было получено разрешение на брак Монс с Кайзерлингом, свадьба состоялась 18 июня 1711 года, когда жених был уже при смерти. Он умер вскоре по дороге в Берлин, а Монс долго судилась с его старшим братом за наследство и через три года выиграла процесс.
Она имела дочь от Кенигсека, а также ребенка от Кайзерлинга. Есть версия, что был у нее ребенок и от российского императора. Найденные материалы в Российском историческом архиве Санкт-Петербурга позволяют выдвинуть такое предположение. Там обнаружено прошение некой Анны М. о сыне с резолюцией Петра: «Сего Немцова сына Якова отправить в учебу морскому делу в Голландию, пансион и догляд надлежащий обеспечить».
После смерти Кайзерлинга Анна Монс сближается с пленным шведским офицером Миллером. Теперь уже не прежняя “хохотушка и резвушка”, а увядшая женщина, она сама одаривает жениха дорогостоящими подарками. Среди пожитков, дарованных шведу, были “камзол штофовой, золотом и серебром шитый; кувшинец да блюдо, что бороды бреют, серебряные”. Был назначен и день свадьбы, но незадолго до него, 15 августа 1714 г., Анна скончалась, завещав жениху почти все свое состояние. Мать, а также брат и сестра Анны вели потом скандальные судебные разбирательства с Миллером. И только благодаря тому, что младшие Монсы постепенно вышли в люди (брат Виллим отличился на военной службе, а сестра стала фрейлиной при дворе), Миллеру пришлось отступить.
Анна Монс скончалась 15 августа 1714 года от скоротечной чахотки. Судьба ее детей неизвестна.
Но давайте все таки вернемся к самому дому. Юная фаворитка Петра Великого, коей и была девица Анна Монс, никогда не жила в этом доме, как бы его упорно не продолжали называть ее именем. Она, несомненно, бывала в нем, но жила в соседнем, который, к сожалению, не сохранился.
В этой же усадьбе жили Захарий Фандергульст - домашний врач матери Петра Первого, царицы Натальи Кирилловны, и его сын, лечивший Петра Первого и постоянно сопровождавший его в походах.
Портретов Анны Монс не сохранилось. Потому достоверно неизвестен даже цвет ее глаз. Кто-то называет ее «синеглазая Анхен», кто-то – «черноокая Монсиха». «Умная, кокетливая немка, - говорит историк Костомаров, - умела привязать его к себе тем наружным лоском обращения, которого недоставало русским женщинам».
Как заметил писатель Даниил Мордовцев, из любви к Анхен «Петр особенно усердно поворачивал старую Русь лицом к Западу и поворачивал так круто, что Россия доселе остается немножко кривошейкою».
Если подойти к департаменту культуры Москвы на Пятницкой улице, то первое, что бросается в глаза – белокаменные львы. Ранее они почти двести лет восседали на каменной ограде при въезде в дом в Старокирочном, который теперь называют домом «Анны Монс». Львы из усадьбы пропали во время строительства корпуса завода, когда дом вообще чуть было не снесли. Дом спасли, а львы исчезли. Их искали более 10 лет.
Их местонахождение показал бывший директор завода Николай Дудкин: львы лежали на заводском складе под открытым небом среди мешков с цементом и прочих строительных ресурсов. Деревянные короба, которыми их закрыли, сгнили.
Петр произвел свое знаменитое брадобритие бояр после ночи, проведенной с Монс.
Указ Петра от января 1700 года о ношении женщинами немецкого платья был навеян нарядами Анны.
Спустя 20 лет брат Анны, Виллим Монс, будучи фаворитом второй жены Петра - Екатерины, окончил жизнь на плахе.
Спасибо, было интересно .
ОтветитьУдалитьв детстве ходил к отцу на этот предприятие, видел домик.
ОтветитьУдалитьВот если бы наши беспокойные либеральные активисты взялись требовать передачи дома городу и сноса заводского корпуса, для того чтобы открылся исторический вид, была бы польза. А то наши активные друзья все больше против строительства домов по реновации митингуют )
ОтветитьУдалитьЮрич, я наших районных ценителей и пафосных сберегателей и защитников столько раз носом(пардон шнаблем) тыкал в то, что можно сделать без митингов и прочей херни, думаешь они что то сделали, это же никому не нужно, нужен засвет для организаторов и не более того.......А на домике Анькином вистов не собрать и значит оплаты не будет.........Вот они и не лезут туда.......
УдалитьМойшевич да это понятно, но жаль!
Удалитьа в каком состоянии все внутри кто-то знает, видел?
ОтветитьУдалитьОткуда. Даже сейчас к нему не просто пройти. А уж внутрь попасть и подавно.
Удалитьну есть информация может, сохранилось ли хоть что-то там?
УдалитьЯ учился в СПТУ-191 в 1984-1987 гг. Здание СПТУ находилось на территории завода НИИ Точных Приборов как раз напротив дома "Анны Монс" (вход на территорию предприятия был с Бауманской улицы). В те годы я ничего не знал об этом доме, но ежедневно видел его из окон училища. Взгляд привлекала необычность этого здания и его "невписывыемость" в окружающий тогда и теперь пейзаж.......
ОтветитьУдалить